Налоги, без сомнения, куда старше современных демократий. Но начиная с английского парламента современные формы парламентаризма развивались прежде всего как демократии налогоплательщиков, предоставляя права голоса тем, кто финансировал королевскую казну - а потому требовал права участия в решениях об использовании этого финансирования.

Прямые налоговые или косвенные имущественные цензы начали исчезать в избирательных системах только в начале ХХ века, а требования о регистрации в избирательном округе в качестве резидента (а значит, и налогоплательщика) кое-где сохраняются и до сих пор. Не исключением была и Российская империя - например, в Городовом уложении 1870-го, определявшем порядок избрания городских дум (за исключением двух столиц), присутствовал не только прямой налоговый ценз для осуществления активного избирательного права, но и порядок учета размера уплачиваемых налогов для определения «веса» голоса избирателя. Постепенно налоговые системы эволюционировали, появились подоходные (в том числе с прогрессивной шкалой), а затем и косвенные (включенные в цену товаров) налоги, после чего естественным образом начали отмирать и цензы. А одновременно начала постепенно утрачиваться очевидная еще недавно увязка между гражданскими правами (прежде всего правом голоса) и гражданскими обязанностями (платить налоги). Увязка, являющаяся важнейшей прививкой против чрезмерной перераспределительности налогово-бюджетных систем.

И тем не менее общества, веками проходившие параллельную эволюцию собственных избирательных и налоговых систем, до сих пор как на идеологическом, так и на институциональном уровне сохраняют увязку, помня о лозунге, под которым одна из самых успешных демократий западного мира, США, обрела независимость от старейшей, Великобритании: No taxation without representation («Нет налогов без представительства»).